Спектр

Марина пришла в ресурсный класс в сентябре 2018 года. Она не могла разговаривать, не умела просить то, что ей хотелось, много бегала и не могла высидеть на занятии больше 3 минут. Каждые две-три минуты ей надо было встать с места и пробежаться по классу. Марине было трудно концентрироваться на задании и, переутомившись,  она громко смеялась.

Марина очень любит рисовать. За этим занятием она проводит большую часть своего свободного времени. Поведенческие аналитики решили использовать это для того, чтобы научить Марину учиться. Когда она хорошо выполняла задания, ей предлагали раскрасить небольшую картинку. Потом её научили сообщать, чем она хочет эту картинку раскрашивать, а потом просить картинку, карандаши, фломастеры или краски с кисточкой, при помощи карточек  PECS.

В настоящий момент Марина еще не научилась говорить, но она научилась читать и писать. Может беспрерывно выполнять задания, сидя за партой, в течение 40 минут, делает успехи в математике. Для общения с окружающими Марина использует коммуникационное приложение LetMeTalk, поэтому она всегда с планшетом. С его помощью она выражает просьбы и отвечает на вопросы.

А еще в классе её научили чистить овощи и пылесосить, аккуратно складывать одежду, и она теперь — мамина помощница!

В 2020 году Алёна была зачислена в обычный первый класс. Уроки проходили по индивидуальной программе, один на один с учителем. Несмотря на успехи в учебе, занятия в классе с другими детьми были невозможны — у Алёны были трудности с поведением (неусидчивость, ритуалы). Учитель в одиночку не мог решить эти проблемы. Поэтому за весь учебный год Алёна всего два раза была на общих мероприятиях в классе и это были праздники, а не обычные уроки.

В 2021 году Алёна перешла в ресурсный класс и начала успешно посещать уроки в общеобразовательном классе в сопровождении тьютора. Он пока находится постоянно рядом с девочкой. Тьютор помогает контролировать поведение и справляться с трудностями общения и обучения. Кроме того, тьютор ведёт протоколы поведения, передает данные поведенческому аналитику. Специалист составляет программы, которые помогают корректировать нежелательное поведение. Постепенно время пребывания Алёны в обычном классе увеличивается. Сейчас она уже несколько раз в неделю посещает общий класс, совместно с детьми выполняет задания, даже выходила к доске и отвечала.

Без тьютора и последовательной работы с поведением у Алёны не было возможности посещать уроки в общем классе, общаться со сверстниками и находиться в большом коллективе детей, при этом чувствовать себя уверенно и спокойно.

Макар наш младший ребёнок. Он родился светленьким и голубоглазым — полная противоположность старшему брату, брюнету с яркими карими глазами. Я начала делать фотоальбом, вклеивать в него первые фото, подписывать их, умиляться, радоваться и параллельно вести дневник малыша: 1 месяц, 2 месяца, 3 месяца. Я делал это где-то до двух лет Макара… А потом всё понеслось, закрутилось и настало время других записей — консилиум врачей, направления, анализы и т.п.

Макар рос, мы постепенно приняли и свыклись с мыслью, что у нас особенный ребёнок. Тогда было трудно, непонятно и всё как-то не в нашу с ребенком пользу. Искали врачей, места, где бы нам помогли и ответили на вопросы, искали специалистов. Читали, слушали, смотрели всё, что могло быть полезным. И наконец случилось чудо — мы узнали и помчались в центр помощи детям «Диада+», там научили и помогли нашей семье жить в новых условиях. Там я познакомилась с такими же родителями особенных детей, как и мы. Макар занимался в Центре 4,5 года. Подходило время, когда пора идти в школу, и это очередной квест, очередной тупик.  Куда? Как? Какие варианты? Слышали про ресурсные классы, открытые в Москве, слышали про инклюзию, про то, что дети с аутизмом ходят в школу, но это казалось чем-то нереальным.

И тогда мы с мужем и ещё несколько родителей объединились и стали искать информацию, людей которые знали больше нас. Мы объединились в АНО, чтобы организовать такой класс для своих детей. У нас получилось, я и моя семья безмерно этому рады. Макару очень нравится ходить в школу, у него прогресс во многом, он научился находиться в обществе людей, научился слышать учителя, выполнять инструкции, читать, писать прописными буквами, решать примеры. Он развивается, получает знания, общается со сверстниками, посещает инклюзивные мероприятия, праздники. Такое счастье видеть, что твой ребёнок может ходить в школу, как все.

Огромная Благодарность Всем Причастным!

Моего сына зовут Максим. Официально диагноз был поставлен в три года. С того времени мы повидали множество специалистов (логопедов, воспитателей, психологов и др.). И ближе к школьному возрасту пришли к неутешительным выводам. Большинство из них, не то что не имеют представления о способах работы с детьми с РАС, а вообще с трудом представляют, что такое аутизм. Например, одна воспитатель из сада много позже призналась мне, что поведение Максима её пугало. Он сильно отличался от нейротипичных детей, но что с ним не так, она не понимала. Конечно, кто-то находил подход к моему ребенку, но это скорее была внутренняя интуиция и желание помочь.

А вот специалисты, которые в 100% случаев знали, как работать с РАС — это специалисты ПАП. Поэтому, когда я думала о школе для сына, передо мной было три варианта:

1. общеобразовательная школа и сиюминутный вывод на домашнее обучение;
2. коррекционная школа и гипотетически возможная заинтересованность, и внутренняя мотивация учителя на работу с «необучаемым»;
3. ресурсный класс и ПАП, как образ жизни.

Поэтому когда Максиму исполнилось 7 лет, встал вопрос не КУДА податься, а когда? Думала о том, оставить ли сына еще на год в садике. Но на тот момент я уже активно общалась с родителями «Диада+1», которые открыли первый РК в Новосибирске в школе «Перспектива». Их школа переезжала в новое помещение и появилась возможность открыть еще один РК! Конечно, какие тут могли быть сомнения! Такая удача сама плыла в руки! Мы в деле!)

Первый год был очень сложный. Адаптация ко всему новому была долгой и тяжелой.

Второй год обучения очень подпортила первая волна COVID и карантин. Но нежелание быть до конца жизни изолированными в четырех стенах двигало нас вперёд!

Сейчас Максим учится во втором классе с обычными ребятами, посещает все уроки. Только русским языком занимается индивидуально.

Самостоятельно раздеться/одеться в гардеробе, самостоятельно сходить в столовую, поддержать диалог или игру со сверстниками — это тоже очень важно, поэтому ведётся постоянная работа с социальными и бытовыми навыками.

Конечно, ему сложно, он сильно устаёт. Но когда я спрашиваю, нравится ли ему учиться с ребятами, он отвечает «ДА!!!».

Лёлику (так мы зовём его дома) совсем скоро 14 лет, предстоит получать паспорт, поэтому мы учим его правильно расписываться в документах. У него подростковый кризис и впереди много перемен. В том числе перемен в школе: он заканчивает 4 класс и в будущем учебном году переходит в среднее школьное звено. Все мы взволнованы. Мы — это и сам Алексей, и родители, и педагоги. Ведь Алексей один из первых учеников в г. Новосибирске, который обучается в школе в рамках модели ресурсный класс. Кроме него на весь Новосибирск около 10 учеников РК, которые так же, как и он, будут переходить в среднюю школу из начального звена. Они просто старшие по возрасту, поэтому оказались «первопроходцами».

А начиналось все, когда Леше было примерно 1,5 года. У ребёнка случился «регресс», нарушился сон, он утратил указательный праксис, уменьшалось количество слов, используемых в речи, было выраженное полевое поведение, потерялся контакт с окружающими. Одна педиатр растерянно сказала: «Надо ставить диагноз», другая: «Это неврология». В голосах хоровода врачей-неврологов звучали различные синдромы и диагнозы, один из них отражал наличие «аутистического симптомокомплекса» и приговор «он никогда не будет ходить в детский сад, обычную школу, да и продолжительность жизни таких людей в нашей стране крайне непродолжительна». Врачи-психиатры выставляли ЗПРР, позже УО, но не аутизм. Диагноз «Аутизм» ребёнку был выставлен официально в 7 лет.
После череды неудачных попыток нам удалось добиться детского сада, он посещал группу для детей с ЗПР, успешно адаптировался, и мы всей семьей до сих пор вспоминаем наш 484 ДС и весь его педагогический коллектив с большой благодарностью и теплотой. Лёха, когда проезжает мимо, просится в него. На тот момент перспектив попасть после сада в общеобразовательную школу у сына не было. Мы в семье посовещались, выбрали коррекционную школу. За год до поступления сходили на «день открытых дверей», познакомились с потенциальной учительницей первого класса, стали водить Алексея раз в неделю или две в школу на «подготовишку». Она носила скорее характер адаптации к стенам учебного заведения. Коррекционная школа была маленькой, старой, ветхой, но обстановка в ней была достаточно дружественная. Весь коллектив от женщины-охранника на входе, буфетчиц до учителей в целом были настроены по отношению к особым детям положительно. Вот только основной педагогический опыт у них был сформирован в сфере работы с детьми с УО, без выраженных нарушений поведения, с применением методов классической дефектологии.

С ПАП коллектив либо не был знаком, либо был знаком поверхностно. Кроме того, имел какое-то «внутреннее предубеждение» против применения его в стенах школы. Тьютора, рекомендованного ПМПК, школа предоставить не могла. В качестве компромисса на первое время предложила родителям учеников с аутизмом самим сопровождать детей в школе, хотя отношение к их присутствию было напряженное и настороженное. Мне запомнился момент, когда я настаивала на предоставлении тьютора, а завуч и психолог убеждали меня, что таким образом я сама препятствую развитию самостоятельности у своего сына. Впечатлил и опыт наблюдения за работой психолога (с огромным стажем) в качестве тьютора, которая посадила моего Леху в угол, и зажала его партой, поставленной по диагонали. Цель — сформировать навык «сидеть за партой». К тому году учебы в первом классе коррекционной школы отношение у всех нас до сих пор противоречивое. Было много хорошего: добрая учительница, которая очень старалась справиться со своей работой, прекрасный родительский коллектив, много замечательных ребят учеников вокруг, старшие даже «брали шефство» над первоклашками. Вообще, ребята с синдромом Дауна, с УО такие «тёплые», коммуникабельные. Многие хотели обниматься, ходить за ручку, не обижались и не отворачивались от Лехи, когда он вёл себя, мягко говоря, не самым лучшим образом. Но…, было много такого, что ставило в тупик, приводило к мысли, что здесь, в этой школе, не смогут справиться с поведением сына, а соответственно, и не смогут научить чему-то.

Весь этот период я участвовала с коллегами по АНО, с моими «подругами, соратницами» в подготовке открытия одного из 2-х первых РК в нашем городе. При этом до последнего не могла решить, что лучше — забрать сына из коррекционной школы и начать все заново — снова в 1 класс в новой школе, в новом помещении, в новой, экспериментальной модели — или оставить все как есть. Решение далось непросто. Да и открытие РК далось очень тяжело. Честно, было очень страшно, потребовалось много сил, очень много времени, много, чему всем нам пришлось учиться, и конца этому процессу не видно. Лёлик пошёл в РК, у него появился тьютор, вернее, за это время он познакомился с разными тьюторами, бывают среди них «любимчики». За 6 лет произошло множество разных событий, прекрасных и вдохновляющих, ужасных и удручающих. Таких, что не раз мы разочаровывались, и наоборот, радовались, что сделали такой выбор, отдали учиться ребёнка по модели РК. Вернее, сделали все, чтобы это выбор у нас был.

Выводы сделать сейчас мы не готовы окончательные, «как правильно, как лучше?». Вывод мы можем сделать такой: у любого родителя и его ребёнка должен быть выбор априори, должна быть возможность выбирать, где и как учиться. Может быть, в коррекционной школе, может быть на дому, может быть в школе по месту жительства. Может быть, индивидуально, может быть в модели РК, может быть в модели АК. У ребёнка должен быть тьютор, если он необходим. У него должна быть разработанная индивидуально и адаптированная под его образовательные потребности программа. И этот выбор должен быть просто предоставлен государственной системой обучения, а не даваться потом, кровью, деньгами, бесценным временем, потерей профессии, работы, потерей друзей и соратников, и много чем ещё, как происходит это сейчас.

В аутизм Артемий проваливался постепенно и незаметно. До года все было хорошо: обычный ребенок, улыбчивый, любил плавать в бассейне, радовал нас новыми умелками. В районе года все чаще был не в настроении, капризничал, бассейн перестал радовать. В 1,3 я заметила, что его совсем не интересуют дети вокруг, он их, как будто не видит, к взрослым на тот момент были интерес и реакция.

В 1,5 года на приеме у невролога я впервые услышала слово «Аутизм», но было оно сказано не о моем ребенке, а просто в контексте разговора, на тот момент поставили диагноз — риск СДВГ. Затем Артемий перестал отзываться на имя, всячески избегал взгляда в глаза, так и не сформировался указательный жест и странно развивалась речь, он изредка говорил отдельные слова, но никогда не повторял их по просьбе.

Я долго не могла смириться с диагнозом, даже не то что смириться, поверить не могла, что это случилось со мной и моим ребенком. Я читала все подряд про аутизм и уверяла себя, что это не про моего ребенка, вот же написано, что избирательность в еде, стереотипное поведение, у Темы этого нет, значит, точно не аутизм, но это все появилось… позже.

Потом были бесконечные вопросы «Почему?», «Зачем?», «За что?», и бесконечное чувство вины. Я думала, что я сделала и делаю что-то не так. А еще жутко раздражали и злили все новые проявления аутизма у ребенка. На тот момент очень поддержал муж, он довольно спокойно реагировал на выходки ребенка и мое раздражение, до сих пор помню его слова: «ну и что, что аутизм, это ведь наш ребенок, и мы любим его таким, какой есть». Такие простые и очевидные слова, но мне они помогли наконец-то сконцентрироваться на ребенке, а не на диагнозе.

Реабилитацию мы начали довольно рано: неврологи, психологи, генетики, музыкальные занятия, дефектологи, Томатис, БАК. На занятия к коррекционному педагогу Тему начали водить, когда ему еще не было 2-х лет. Потом был частный детский сад, который я вспоминаю с теплотой, Тема ходил туда с удовольствием и на весь день, я вышла на работу. Потом случился муниципальный логопедический сад, такой долгожданный, но оказавшийся абсолютно бесполезным, там к ребенку так и не нашли подхода. Затем в нашей жизни появилась «Диада» (АВА-центр «Диада+»), там сразу стало понятно, в каком направлении двигаться дальше. На первых же занятиях его обучили базовому навыку — имитации, и выяснилось, что ребенок многое знает, умеет, просто раньше никак это не демонстрировал. Из логопедического сада пришлось ребенка забрать, но удалось попасть в другой сад, в группу ЗПР, туда он ходил с бОльшим успехом. С утра садик, после обеда занятия в «Диаде», сначала индивидуальные, позже — группа подготовки к школе. Это было прекрасное время, ребенок ходил на занятия с удовольствием и приносил оттуда новые знания, умения, навыки.

О школе мы, конечно, начали задумываться заранее. На примере сада стало понятно, что Артемий не сможет обучаться в обычном классе, где почти 30 детей. В пять лет мы повели его на собеседование в школу «Перспектива», знаний у него хватало, а вот усидчивость и внимание были в дефиците. В 2018-м году на семинаре «Ресурсный класс», организованном «Диадой» я поняла, что такая модель обучения — это то, что нужно моему ребенку, что это шанс на обучение в стенах школы. Это был момент, когда я оказалась в нужное время в нужном месте. Я бесконечно благодарна «Диаде» и Наталии Александровне Мальтинской и всем активным мамам, к которым я присоединилась, за ценную информацию, за проделанный ранее непростой путь по продвижению модели «Ресурсный класс».

Сейчас Артемий обучается в Ресурсном классе школы «Перспектива» по общеобразовательной программе, адаптированной для детей с РАС. У него есть тьютор, есть индивидуальный образовательный маршрут, есть качественная адаптация материала, постепенное включение в общий класс, инклюзивные перемены, работа с нежелательным поведением. Все это действительно работает и дает видимый результат. Артемий охотно ходит в школу, все чаще использует речь вместо крика, например, просится выйти с урока, если устал, говорит однокласснику «Отойди», если не хочет взаимодействовать в данный момент. Успешно осваивает учебную программу 2-го класса, очень любит английский язык и музыку. А мне очень приятно наблюдать, как одноклассники рады Тёме и здороваются с ним при встрече.

Когда Косте пришла пора идти в школу, у его мамы была настоящая паника — было понятно, что в обычном классе он учиться не сможет. В коррекционной школе тоже отказали, туда не принимают детей без умственной отсталости. Уже потом родители узнали о ресурсном классе в гимназии «Горностай» и поняли, что это именно та модель обучения, которая подойдет ребенку.

Первые два года Костя был на индивидуальном обучении. Педагог начальной школы, которая с ним занималась, одной из первых прошла обучение методикам прикладного анализа поведения. Сначала Костя занимался максимум по 15 минут, после чего вставал и шел смотреть в окно. Он очень боялся школьного звонка, закрывал уши руками и очень нервничал. Речь была неразвита, он плохо произносил многие звуки, на вопросы отвечал односложно, сам вопросов не задавал и с просьбами не обращался. Были большие проблемы с математикой, с восприятием речи и текста.

Потом с Костей начали работать педагоги ресурсного класса. Сначала, конечно, над поведением, а потом уже над академическими навыками. И все получилось! Сейчас Костя в пятом классе. Переход в среднюю школу был очень нервным и сложным, но в первую очередь для родителей. А вот Костя принял все новшества с большим энтузиазмом. Ему нравится, что он взрослый, нравится самостоятельность и независимость. Большую часть уроков сейчас мальчик посещает без тьютора, спокойно ведет себя на уроке, слушает учителя, неплохо усваивает учебный материал, с удовольствием отвечает у доски, может пересказать прочитанный текст. Он прекрасно ориентируется в школе, сам ходит в столовую, сам переодевается на физкультуру и почти никогда не забывает свои вещи. При необходимости может попросить о помощи. Научился пользоваться мобильным телефоном и даже может самостоятельно доехать из школы домой на автобусе. Но самое главное, он ходит в школу с радостью!

Уже в первые полгода родители Гоши заметили что-то не то: мальчик был беспокойный, много плакал и никак не реагировал ни на маму, ни на папу. Но врачи, как обычно, успокаивали и предлагали стандартные отговорки, что нужно подождать и непременно отдать ребенка в сад, чтобы он взаимодействовал с другими детьми и научился разговаривать и общаться. Но ничего не менялось, а проблемы с возрастом становились все заметнее. И только в третий поход по врачам родителям Гоши удалось услышать диагноз «Аутизм» — от клинического психолога.

Так как в России тогда про аутизм было известно очень мало, родители изучали информацию в англоязычном интернете. Так они узнали про прикладной анализ поведения (ПАП) и начали искать, где можно заниматься в Новосибирске. В поисках специалистов удалось не только найти помощь для сына, которая была нужна в тот момент, но и единомышленников, вместе с которыми родители Гоши откроют один из первых в городе ресурсных классов.

Было понятно, что работы много и никто, кроме родителей, не готов ее делать. В это время Гоша начал заниматься с инструкторами по ПАП, появился прогресс, семья воодушевилась. Стало ясно, что выбран правильный путь и подходящие методы.

В пять лет Гоша произнес свое первое слово. Оно было похоже на «папа», а сам папа понял, что пора что-то делать со школьным будущим. Конечно, был соблазн найти готовое, например, частную школу, готовую работать с ребенком с РАС. Но в такую школу Гошу не взяли, так как у него случилась истерика как раз на собеседовании.

Оценив два возможных варианта — индивидуальное обучение в общеобразовательной школе или коррекционная школа, — папа и мама Гоши пришли к выводу, что нужно вместе с другими родителями детей с аутизмом создавать собственный ресурсный класс. Так появилась АНО помощи людям с РАС «Атмосфера», а потом и ресурсный класс в гимназии «Горностай».

Гошин учитель начальных классов с самого начала приняла новую задачу с большим энтузиазмом: она как педагог считала делом чести научить любого ребенка, ей было интересно работать с таким необычным учеником. Она в числе первых пошла учиться основам ПАП, как только в школе появилась такая возможность. А молодой и неопытный тогда коллектив ресурсного класса активно взялся за работу с учебным поведением.

Конечно, за четыре года учебы Гоши бывало всякое, но Гоша тот самый ребенок, который демонстрирует нам идеальный результат работы ресурсного класса. Постепенно ему было нужно всё меньше и меньше помощи тьютора. Он хорошо справлялся с программой и нуждался в поддержке лишь в некоторых организационных моментах. Всё чаще можно было видеть Гошу, идущего, например, из класса в столовую, и тьютора, наблюдающего откуда-то из-за угла, с лестницы или из-за колонны.

Последний год начальной школы, четвертый класс, Гоша учился уже вообще без тьютора. Он прекрасно ориентируется в школе, знает, куда нужно идти и что с собой брать. Он, конечно, в любой момент может зайти в ресурсный класс, но в основном проводит всё время в школе со своими одноклассниками из регулярного класса.

А в этом учебном году Гоша успешно перешел в среднюю школу. Конечно, это новые сложности, ведь теперь у мальчика не один учитель и много новых предметов. Но Гоша вполне адаптировался и справляется. Он даже ходит дополнительно заниматься в театральной студии, что, согласитесь, удивительно для ребенка, который вообще не говорил до пяти лет.

Сейчас Гоша практически не нуждается в помощи специалистов ресурсного класса. И это здорово! Потому что именно такая адаптация человека в обществе и есть главная цель работы ресурсного класса.

Диагноз РАС сыну поставили довольно рано, ещё в 2 года. В детский сад он почти не ходил, так как не было сопровождающего — тьютора, и там сразу предупредили, что не смогут за ним «бегать и следить». Я походила немного сама, как сопровождающая, а потом не получалось по разным причинам: то он болел, то я… Так и закончился наш «садик».

В 2016 году из небольшого города Кемеровской области мы переехали в Новосибирск на постоянное место жительства, потому что понимали, что в большом городе больше шансов найти помощь для Платона. Ещё в то время я прочитала книгу «Ресурсный класс» и начала мечтать о том, чтобы Платон тоже обязательно пошел учиться в такой. В этом же году Платон стал посещать АВА центр «Диада+1». Там я нашла единомышленников — таких же родителей, как я, мечтавших организовать ресурсный класс для своих детей.

И вот 2018 году Платон пошел учиться в ресурсный класс! Было много и сомнений, и переживаний, как будет работать проект на практике, ведь опыта в нашем регионе ещё было очень мало. Долго выстраивался сам процесс обучения, подбиралась команда педагогов (куратор, учитель, тьюторы). У Платона вначале пошло всё как-то не очень. Были у меня даже периоды отчаяния, я не была уверена, что выбран правильный путь. И вот, к середине второго года обучения, постепенно, потихонечку стало всё выравниваться, появились и первые хорошие результаты, появилась надежда, что сын начнёт выходить в инклюзию в обычный класс к обычным сверстникам.

Платон сначала стал выходить в общеобразовательный класс на физкультуру, рисование, технологию и музыку, а потом свершилось «чудо», он вышел на математику! Ещё год назад я даже представить себе не могла, что это вообще возможно! Что он наравне с одноклассниками будет решать эти сложные примеры в столбик и уравнения, а ребятишки будут удивляться и радоваться за него, поймут, что, оказывается, Платон столько умеет!

Конечно, у Платона ещё много проблем и в поведении и в речи, которой практически нет — это сильно мешает ему осваивать такие предметы, как литература, окружающий мир, а главное, выстраивать свободную коммуникацию с одноклассниками. Но если бы не «Ресурсный класс», я вообще с трудом представляю, как бы он смог учиться где-то ещё. Здесь ему рады, у него прекрасные педагоги, у него появляются друзья и настоящие помощники-одноклассники. И очень приятно видеть в глазах педагогов искреннюю радость и гордость за своего ученика! И я теперь уверена, что Платон справится с трудностями и он в надёжных руках!

Артём пошел в 1-й класс в 7 лет. Перед школой меня терзали большие сомнения, стоит ли идти в общеобразовательный класс обычной средней школы. На Артёма плохо влияло большое количество людей, и он всячески избегал скопления народа. С игровых площадок он всегда уходил. 1 сентября на улице шёл дождь, линейку перенесли в актовый зал, Артём чувствовал себя там некомфортно, сидел со слезами на глазах.

До школы у Артёма было сформировано учебное поведение, и учиться он любил. В школе старался вести себя хорошо, но первое время, приходя домой, летело всё, что под руки попадётся — так проявлялся стресс. Каждый раз после каникул приходилось привыкать заново. На контакт с детьми шёл тяжело, предпочитал молчать, хоть и может говорить.
После первого класса стоял выбор: переводить его во второй или оставить в первом ещё на год. Но обычное годовое тестирование показало, что программу 1-го класса он усвоил. Я решила — пусть переходит во второй. И это оказалось правильным решением. Артём начал выходить в инклюзию. К концу второго класса он уже полностью ходил на все уроки в обычный класс, а после занимался с тьютором в Ресурсной зоне.

Ему повезло и с учителем, и с одноклассниками. Дети к нему хорошо относятся, помогают, учат его играть, взаимодействовать. Сейчас, после уроков его одноклассники любят ходить в ресурсную зону и играть не только с ним, но и с другими детьми нашего РК. У Артёма появились подруги в классе.

С речью всё идёт не так быстро, как хотелось бы. Но он начал громко читать на уроках, рассказывать стихи, выходить к доске и решать задачи. На вопросы сверстников он так и не отвечает, впрочем, как и на наши, пока не уговоришь. Но работа в этом направлении идет успешно.

Сейчас сын учится в 4 классе. Школьную программу осваивает успешно. На следующий год перейдет в среднее звено. Сопровождение ему всё ещё нужно, так как на уроках может отвлекаться и не слушать учителя, не делать, что необходимо — нужна дальнейшая работа по развитию речи и коммуникации.
Мы живем рядом со школой, и в школу Артём часто ходит один, а мы наблюдаем из окна. И это так здорово!